Инстинкт зверя - Страница 99

– Сиди тихо и молчи, – процедил крепко сжимающий мой локоть верзила справа. – Мы не сделаем тебе ничего плохого.

Поскольку сегодняшний день не сулил никаких особо интересных событий, а меня всегда отличала нездоровая тяга к приключениям, я решила посмотреть, что из всего этого получится, и притворилась испуганной. Хотя вполне могла продолжить свою утреннюю разминку, используя троих сидящих в машине хмурых амбалов в качестве тренажеров. Для вида я все-таки попыталась вырваться и, когда это не получилось, испуганно спросила:

– Куда вы меня везете? Кто вы такие?

– Это не важно, – буркнул сидящий слева от меня. – Тебе сказали: не дергайся – все узнаешь со временем.

– Это похищение? – не унималась я, сгорая от любопытства.

– Закройте там ей рот, – сердито бросил водитель. – Рук, что ли, нету?

– Вы не имеете права! – успела крикнуть я, но мне тут же зажали рот ладонью.

– Так-то лучше, – водитель удовлетворенно хмыкнул и посмотрел на меня в зеркало. – А ты слишком хорошенькая для ищейки. На твоем месте я бы в артистки пошел или со стриптизом выступать.

Хотела я ему сказать, что на его месте я бы отпустила меня и поскорее уезжала куда глаза глядят, чтобы я не смогла догнать, но рот был зажат, и я лишь тихонько зарычала. Повернув на Цветной бульвар, мы проехали мимо цирка и кинотеатра «Мир» и оказались на Садовом кольце.

Я сидела и гадала: что происходит на белом свете? Если им известно, что я ищейка, значит, похищение было не случайным, они специально подкараулили меня, зная, что я каждое утро в это время бегаю в этом скверике. Спрашивается: зачем я им понадобилась? Неужели кто-то из бандитов снова вышел на мой след, несмотря на то что Пантера вроде как умерла страшной смертью в лесном домике по Дмитровскому шоссе? Если так, то мне нужно было готовиться к самому худшему.

Но, с другой стороны, эти парни не были похожи на отъявленных головорезов, а скорее напоминали работников службы охраны: эта униформа, портупеи, аккуратные стрижки… Решив не утомлять свои еще не до конца проснувшиеся мозги напрасными усилиями, я расслабилась и отдалась на волю провидения.

Развернувшись на Сухаревской площади, машина нырнула направо в Коптельский переулок, проехала метров двести и остановилась у единственного подъезда старого четырехэтажного дома, рядом с которым возвышался разлапистый клен с пожелтевшими листьями.

– Не вздумай кричать, – предупредил меня водитель. – Иначе твои друзья из конторы не доживут до завтрашнего утра.

Я дернулась всем телом, едва не задохнувшись от ярости. Ах, вот оно что?! Мерзавцы! Узнали, где мое самое больное место! Мне захотелось разрисовать его мясистую физиономию своими когтями, но я сдержалась.

– Сейчас мы выйдем и поднимемся в квартиру, – продолжал он, наблюдая за мной через зеркало. – Будь паинькой, и ничего с тобой не случится.

Договорились?

Я согласно кивнула.

– Выводите ее, ребята.

Ладонь с моего рта убрали, двери открыли, я позволила им вытащить меня наружу, заботливо взять с обеих сторон под локти и провести в дом.

Потолки в подъезде были очень высокими, и от этого стены казались слишком голыми, даже несмотря на нарисованные на них каракули. Лифт не работал, поэтому на четвертый этаж пришлось подниматься пешком. В результате мои похитители запыхались и, тяжело отдуваясь, остановились у двери седьмой квартиры. Водитель позвонил, вскоре в квартире послышались шаги, кто-то посмотрел в глазок, замок лязгнул, и дверь открылась. На пороге стоял одетый в черные брюки и белую рубашку молодой парень с худощавым лицом и широкими плечами.

– Поймали? – он радостно оскалился, с нескрываемым любопытством разглядывая меня. – Слава богу, а то хозяин мне уже все мозги прошуршал.

Откуда у тебя мозги, недоумок, подумала я, влетая в прихожую от сильного тычка в спину.

– Подождите здесь, я сейчас доложу, – сказал худолицый и скрылся за дверью дальше по коридору.

– Слышь, Тема, бабки бы за телку надо сразу забрать, – неуверенно произнес один вполголоса. – Мне уже курева купить не на что.

– Не волнуйся, заберу, – также тихо произнес водитель и без всякой надежды в голосе добавил:

– Если отдаст. Ты его знаешь.

– В том-то и дело, что знаю, – тоскливо вздохнул тот. – Второй месяц без зарплаты сидим.

– Ничего, вот гастроли начнутся, тогда деньги рекой польются, – продекламировал Тема.

– Скорей бы уж, – тоскливо вздохнул третий, и в этот момент в коридоре появился худощавый и махнул рукой.

– Ведите ее сюда.

Евроремонт, который мы сделали в своей квартире на Новослободской, был, конечно, на загляденье, но то, что явилось моему возмущенному взору здесь, не шло с ним ни в какое сравнение по затратам. Здесь все было гораздо круче, то есть намного дороже. Позолоченные ручки в виде львиных голов на белых пластиковых дверях с витражными вставками, шелкография на стенах, подвесные потолки с тяжелыми позолоченными хрустальными люстрами, дубовый паркет на полу и даже небольшие, совершенно безвкусные дешевые гипсовые скульптуры обнаженных девушек по углам коридора – все говорило о том, что у хозяина квартиры есть деньги, но он не умеет их тратить.

Передо мной распахнули высокую двустворчатую дверь и легонько подтолкнули в спину. Первое, что я увидела, было огромное черное кресло посередине большой комнаты, в которой царил полумрак. Слева и справа стены были заставлены книжными полками до потолка. На полу, занимая почти все свободное пространство, лежала шкура белого медведя. Морда его с оскаленной пастью была обращена к порогу, и стеклянные глаза смотрели прямо на меня с безысходной печалью. Судя по размерам шкуры, я сделала вывод, что она была искусственной, что, впрочем, нисколько не умаляло ее почти естественной красоты. Рядом с креслом слева стоял столик из черного дерева с круглыми резными ножками и столешницей с орнаментом из разноцветных камешков. На нем стояла початая бутылка портвейна «Кавказ», два бокала, открытая банка шпрот с вилкой на краешке, хрустальная пепельница с окурками и пульт от телевизора, широченный экран которого отсвечивал в свободном пространстве между книгами и был почти незаметен с первого раза. В задней стене находилось окно, оно было задернуто тяжелой велюровой шторой черного цвета.